Катя Майорова

Люди делятся на два типа: те, которые думают о жизни, и те, которые думают о смерти. Я отношусь ко вторым.

Так и ты: как только где-то рядом случается смерть, ты автоматически тускнеешь на несколько тонов.

Что не изменилось с годами — ни в ней, ни в моем восприятии, — это ее сила и жажда жизни. Поэтому мне вдвойне больно видеть, как необратимые процессы медленно крадут у меня бабушку — иными словами, к ней начала подкрадываться старость, самая настоящая и безжалостная

Однако меня это не успокаивает и не утешает, когда я думаю, что в будущем придется пережить смерть бабушки. Она настолько глубоко во мне — кажется, будто в каждой клеточке, и мысль о ее уходе разрядом тока пробегает по всему телу.

боюсь постареть. Как я уже писала: боюсь этого не с точки зрения изменений во внешности — даже немощность и проблемы со здоровьем пугают не так, как перспектива отстать от мира.

Наверное, самое главное в отношениях с близкими — не пытаться их изменить.

Когда я варюсь в своих мыслях, чувствах, не даю им выхода, неважно, какого — через пост, сториз, аудиосообщение подруге, разговор с братом, слёзы у мужа на плече, — то все происходящее во мне замешивается в такой густой смузи, что уже невозможно разобраться, что было в составе и в каких пропорциях, а все, что остается, — проглотить его и надеяться, что там нет ингредиентов, на которые у меня аллергия.

Ответ простой: с этим сталкивались миллионы женщин и, как следствие, переживали тяжелые роды, непростые эмоции, получали физические и психологические травмы — и не исключено, что в этот период им было ужасно одиноко.

И пока мир кишит идеальными Кардашьянами — красивыми, богатыми и безупречными, — она пытается разобраться со своей жизнью, настолько далекой от идеала, что кажется, будто нет смысла и начинать, потому что цель никогда не будет достигнута.

Лучшее, чем мы можем отблагодарить тех, кто рискнул разделить личное с многотысячной толпой, — слово «спасибо», потому что они и без того платят двойной тариф