Малое собрание сочинений

Учительница — так другой человек, что ли? Иногда надоедает быть только учительницей, учить и учить без конца. Постоянно одергивать себя: то нельзя, это нельзя. — Лидия Михайловна больше обычного прищурила глаза и задумчиво, отстраненно смотрела в окно. — Иной раз полезно забыть, что ты учительница, — не то такой сделаешься бякой и букой, что живым людям скучно с тобой станет. Для учителя, может быть, самое важное — не принимать себя всерьез, понимать, что он может научить совсем немногому. — Она встряхнулась и сразу повеселела. — А я в детстве была отчаянной девчонкой, родители со мной натерпелись. Мне и теперь еще часто хочется прыгать, скакать, куда-нибудь мчаться, что-нибудь делать не по программе, не по расписанию, а по желанию. Я тут, бывает, прыгаю, скачу. Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестает быть ребенком.

Директор, Василий Андреевич,

как присядешь? — с готовностью откликается Василиса. — Весь день на ногах, то одно, то другое...
— Ее и за тыщу лет не переработать! — кричит бабка Авдотья. — Попомни, Василиса, она все равно после нас останется. Хошь конем вози, а останется.
— Останется, останется, — кивает Василиса. — Ее из одного дня в другой перетащишь, а уж надо дальше тащить

старуха жила нехитро: рожала, работала, ненадолго падала перед новым днем в постель, снова вскакивала, старела

совсем непьющего на руках надо носить и людям за деньги показывать: глядите, какая чуда. Нашему-то только на язык бы попало, он потом как худая бочка: сколь ни лей, все мало.

Умирать одному страшно. Не привык.

Ему было четыре годика, совсем маленький. Меня взяли в трудармию, а он остался с моей мамой.

новенькая приехала с Украины,

Таню, дочь кузнеца.

На два года моложе меня была.