Быть императрицей. Повседневная жизнь на троне

Петербург, 26 декабря/7 января 1823 г.
Я чувствую, что для меня многое, очень многое уже безвозвратно кончилось на этом свете, особенно теперь. Временами сие кажется мне жестоким, но стоит только напомнить самой себе, что жизнь дается не для этого света, и тогда все становится совершенно естественным и даже милостивым со стороны Бога, который не допускает меня прицепляться к тому, что не относится до моего предназначения.

Г-н Карамзин, самый русский из русских, как-то сказал мне: «Я очень люблю свой народ, однако должен признаться, что по своей природе мы дерзки и заносчивы». ‹…›

Я чувствую, что для меня многое, очень многое уже безвозвратно кончилось на этом свете, особенно теперь. Временами сие кажется мне жестоким, но стоит только напомнить самой себе, что жизнь дается не для этого света, и тогда все становится совершенно естественным и даже милостивым со стороны Бога, который не допускает меня прицепляться к тому, что не относится до моего предназначения

Что касается свидания с вами, добрейшая моя маменька, это было бы уже отдельным путешествием и расходами только для меня одной, а ныне, когда стремятся отрезать от одного для удовлетворения другой надобности, после неурожайного года, при стольких несчастных во многих провинциях, я не смогу решиться на трату денег ради себя, да еще и для вывоза из страны.

Другое дело, если бы я могла удалиться от Двора: тогда, быть может, нашлись бы развлечения в каком-нибудь ином обществе, но при здешнем Дворе нет ничего ни для ума, ни для сердца, а когда приговорен вращаться в этом кругу с постоянной тяжестью в душе, то просто какой-то ад!

Общение, в котором нет истинного чувства к Императору, а лишь одно притворство, только сковывает меня, не давая ничего взамен, даже развлечений. Вот что ожидает меня в будущем!

вот я снова в совершеннейшем одиночестве, среди сего семейства, где нет даже тени теплого ко мне чувства, а ведь с годами и жизненным опытом у меня все меньше потребности в легкомысленных развлечениях, и сочувствие становится все необходимее для моего сердца.

В разговорах с ним я тысячу раз повторяла, сколь нежданные гости портят мне драгоценные для меня утра. Тем не менее он продолжает свои визиты с изрядной бестактностью.

Александрина[22], получившая самое дурное воспитание, не знает, что такое обходительность

Бывают минуты, когда я все вижу в черном свете, но тогда говорю себе: «Это лишь игра моего воображения!