Полное собрание сочинений в четырнадцати томах. Том 3. Повести

Испытав затем желанное „дуновение молодости“, но в трагическом контрасте со смертью, Гоголь заканчивает некрологический свой отрывок эпитафией этой самой, своей собственной молодости; и хоть и обрывает ее тут на полуслове, но впоследствии не раз возвращается к ней в лирических отступлениях „Мертвых душ“.

Замечательно, что ощущение возврата уходящей молодости в эпизоде, нашедшем себе отражение в „Ночах“, явилось для Гоголя как бы лишь ответом на соответствующий с его стороны запрос: еще в феврале 1839 г., т. е. до сближения с Вьельгорским, Гоголь писал Данилевскому о том же самом — и о „деревянеющих силах“ старящейся души, и о боязни, „чтобы кора, нас облекающая, не окрепла и не обратилась наконец в такую толщу, сквозь которую в самом деле никак нельзя будет пробиться“ ни „живым впечатлениям“ юности, ни „прежним чувствам“.

Сближая преждевременную смерть Вьельгорского с смертью Пушкина, свои личные впечатления и чувства — с чувствами, которыми успел с ним поделиться при встрече Жуковский, Гоголь и самую мысль написать некролог мог позаимствовать у Жуковского же.

Они имеют таким образом характер не дневника (как думали Кулиш и Тихонравов), а скорее мемуаров.

Отсюда — и некоторая литературность отрывка, расчет на впечатление читателя. В избранный круг читателей, на которых рассчитаны были (только в виде, разумеется, рукописи) „Ночи“, могли входить, в первую очередь, родители покойного, особенно — мать, не присутствовавшая (как и отец) при кончине сына и нуждавшаяся поэтому в каком-то рассказе о ней. Роль вестника взял на себя как-раз Гоголь: он выехал навстречу графине Л. К. Вьельгорской и первый объявил ей о смерти сына. В этот период посредничества между умершим другом и его родителями, когда Гоголю, несомненно, приходилось и припоминать и пересказывать много раз мельчайшие подробности об умершем, он и мог попытаться облечь свой рассказ в литературную форму.

Датировка „Ночей на вилле“, предложенная Кулишом („во время болезни графа Иосифа Вьельгорского“) и принятая Тихонравовым („в конце мая 1839 года“) нуждается поэтому в исправлении: „Ночи“ написаны не раньше смерти Вьельгорского, т. е. не раньше первых чисел июня 1839 года.

Иосиф Вьельгорский, сын известного музыкального деятеля и мецената Михаила Юрьевича Вьельгорского, и есть то лицо, о котором, не называя его по имени, говорят „Ночи на вилле“.

Волконской, где в апреле — мае 1839 г. умирал от чахотки двадцатитрехлетний граф Иосиф Михайлович Вьельгорский, незадолго перед тем прибывший в Рим, в свите наследника (будущего Александра II), вместе с Алексеем Толстым и Жуковским.

„Род дневника“, по определению Кулиша, „Ночи на вилле“ насквозь автобиографичны: под „виллой“ подразумевается римская загородная вилла княг.

В своем изложении автор стремится возможно ближе держаться определенных исторических источников. Из этих источников наиболее существенным, если не единственным, определяющим весь новый замысел романа, становится „История Русов“,[73] в которой об Остранице и его походе на Польшу рассказывалось под 1638 годом, сообщалось о победе над поляками при реке Старице, об осаде замка в Полонном, где укрылся от казаков Лянскоронский, о подписании там мирного договора, вероломно нарушенного затем Лянскоронским, о захвате Остраницы в Каневском монастыре и, наконец, о его казни в Варшаве.