Жажда скорости

БОЛЬ ВРЕМЕННА. ПОБЕДА ВЕЧНА.

− Ладно, мне нужно еще, − врывается его голос в мои сексуальные мысли.

− Хм-м? Что? Ага. — Я отталкиваю тарелку без единой мысли.

Затем, секунду спустя, я осознаю, что натворила.

− Стой! Верни! Ты втянешь меня в неприятности!

Я пытаюсь схватить тарелку, но Каррик сгреб весь бекон и затолкал его в рот.

− Господи! Поверить не могу, что ты это сделал! — Я с шлепком прижимаю ладонь ко рту, скрывая вырывающийся смех.

− Никогда не смей недооценивать способности голодного мужчины, − говорит он, чавкая, с набитым беконом ртом, а в его глазах блеск.

Все мы крепки задним умом

Ты просто ищешь легкий путь, но любовь не бывает простой. Тебе приходится тяжко трудиться, а иногда и бороться за нее.

Не живи жизнью, полной сожалений. Потому что сожаление делает с людьми уродливые, ужасные вещи

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я так тихо, чтобы он не услышал. Но мне нужно было сказать ему это хотя бы раз.

Я борюсь изо дня в день, но не знаю, окажусь ли в конце концов достаточно сильной, чтобы остаться

— Ты уходишь, потому что боишься, но я не твой отец, Андресса! Слышишь меня? Я не он. Я не умру на этой гребаной трассе!

При упоминании отца я останавливаюсь и разворачиваюсь к Каррику.

— Ты этого не знаешь! — кричу я. — Я всем сердцем верила, что мой отец там не умрет! Я, блядь, верила в это. Думала, что раз он величайший гонщик в мире, то это каким-то образом сделает его неуязвимым! Недосягаемым для смерти. Что он никогда не умрет. И я, блядь, ошибалась! — Я кричу, грудь тяжелеет от эмоционального груза. — Одно неверное движение в болиде, только и всего, и тебя не станет — навсегда. — Мой голос холоден, жесток и отстранен. Я даже не узнаю себя. — Однажды я стала жертвой своей уверенности и это разрушило меня. Больше я так не ошибусь.

Думаю, что он только сейчас действительно понял, что все это происходит на самом деле. Он отгораживается от меня, надевая на лицо маску безжалостности.

— Ты уходишь, и между нами все кончено. Как только ты выйдешь за дверь. Я не погонюсь за тобой. — Его голос огрубел, он стал серьезным, убийственно серьезным.

Я содрогаюсь от проносящегося через меня и просачивающегося в сознание страха. Крошечная часть настоящей меня вопит, что я делаю огромнейшую ошибку в своей жизни.

Нет. Я должна сделать это. Это правильное решение ради нас обоих.

Я делаю глубокий вдох. Обнимаю себя руками, и фокусирую свой взгляд на его глазах.

— В том-то и смысл… я не хочу, чтобы ты гнался за мной.

Я отворачиваюсь, но прежде вижу его наполненные разрушительной болью глаза. Это разрывает меня на куски с каждым следующим шагом, когда я ухожу от него.

— Андресса… просто, блядь, подожди… прошу! Я… я люблю тебя!

Я застываю. Из меня стремительно вырывается болезненный выдох, словно в грудь ударили его отлетевшие рикошетом слова. Тело вздрагивает, колени подгибаются, мне приходится сражаться за глоток воздуха, лишь бы устоять на ногах.

Я слышу, как он идет ко мне, его низкий голос становится все ближе.

— Прошу. Я люблю тебя. Это же должно хоть что-то значить. Просто… не уходи.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я так тихо, чтобы он не услышал. Но мне нужно было сказать ему это хотя бы раз.

Я дышу, преодолевая агонию, и по щекам снова начинают течь слезы. Я втягиваю воздух, чтобы набраться сил. Затем иду и не останавливаюсь до тех пор, пока не выхожу за дверь и не ухожу из его жизни.

— Пап?

— Хм-м?

— Я просто... Я хочу, чтобы ты знал, что я не переживаю, как мама, потому что знаю, что ты лучший гонщик в целом мире. Не потому, что не люблю тебя.

Он посмотрел на меня долгим взглядом. Затем дотянулся до меня и положил руку на мое плечо, притягивая меня к себе. Он поцеловал меня в макушку.

— Я знаю, малыш. Я тоже люблю тебя. И ты права. Я лучший гонщик в мире. — Я могла слышать ухмылку в его голосе. — Итак, разгоним мы эту детку до максимума или как? — спросил он, отпуская меня, чтобы вернуться на пустой участок проселочной дороги.

— Максимальная скорость! — закричала я, смеясь и поднимая руки в воздух, будто была на американских горках.

Он разразился хохотом, ногой давя на газ.

— Кричи, если хочешь быстрее, Энди.

И, как всегда, вместе со страхом прибыла паника, а паника всегда у руля.

‒ Мне жаль. ‒ Мои губы трясутся. ‒ Я не могу быть с тобой. Просто… ты для меня слишком большой риск, чтобы я пошла на него.

Смотрю на его лицо. Никогда не хочу видеть этот взгляд у любого другого человека, пока я живу.

Он смеется печальным, горьким смехом.

‒ Знаешь, я бы правда хотел знать, что это значит.

Наши взгляды встречаются и мучение, что я вижу, разбивает меня на части.

‒ С момента, как я встретил тебя, Андресса, я думал, что ты сильная, возможно сильнейший человек из всех, кого я когда-либо встречал, и это восхищало меня. ‒ Он выдыхает, сомневаясь. ‒ Но я понял кое-что. ‒ Он приблизился ко мне, стал лицом к лицу.

Я всасываю воздух от вида абсолютной тьмы в его глазах, чувствуя, как она окружает меня.

‒ Ты не сильная. Ты гребаная трусиха. С меня хватит.

Обходя меня стороной, он дергает дверную ручку и уходит, оставляя меня со звуком закрывающейся двери, раскатывающимся эхом по лестничному пролету и глубоко внутри у меня в голове.

«Ты гребаная трусиха.»

Трусиха.

Он прав. Это так.

Я прислоняюсь к стене за моей спиной, чувствуя, будто меня подстрелили.

Боль невыносима. Я чувствую, как мое сердце раскалывается, разбивается вдребезги о безжалостный ледяной осколок в моей груди.

Иронично, полагаю, что я всегда была напугана Карриком, страшилась хотеть его, боялась своих к нему чувств и держалась подальше из страха остаться с разбитым сердцем.

Но все вышло наоборот, я разрушила все своими силами.

И у меня есть чувство, что все исправить уже никак нельзя.