二哈和他的白猫师尊 / Хаски и его Учитель Белый Кот

«Я знаю. Я очень многое знаю о тебе. Знаю почти все. Но даже если что-то из твоего прошлого мне все еще неизвестно, я хотел бы тебя выслушать и разделить твою ношу. Ты вечно прячешь все в глубине своего сердца, навешиваешь на него тысячи засовов, возводишь вокруг неприступные стены, роешь рвы и ставишь барьеры. Ты не устал так жить? Разве ты не чувствуешь, как это тяжело?»

Молодой человек сладко зевнул. Приподняв порозовевшее после сна гладкое и нежное лицо, он прищурился от бившего в глаза утреннего солнца и, посмотрев на Чу Ваньнина, пробормотал:

— Ах… дай этому достопочтенному еще немного поспать… И раз уж ты уже проснулся, почему бы тебе не приготовить мне жидкую кашу с нежирным мясом и яйцом?

Чу Ваньнин: — …

«Что за чушь он несет? Разговаривает во сне?»

Мысли Мо Жаня все еще путались. Когда он увидел, что Чу Ваньнин не спешит встать, чтобы приготовить ему завтрак, он не стал настаивать. Вместо этого лениво улыбнулся и, нежно погладив Чу Ваньнина по щеке, притянул его лицо ближе, чтобы привычно поцеловать его в губы.

— Если не хочешь вставать, не вставай. Этому достопочтенному только что приснился очень страшный сон. В нем… ах... неважно, не будем об этом, — вздохнув, он обнял застывшего в изумлении Чу Ваньнина и, ласково потеревшись подбородком о его макушку, пробормотал, — Чу Ваньнин, просто позволь мне пообнимать тебя вот так еще немного.

— Я буду нежен, — уверил его Мо Жань.

Старейшина Юйхэн был действительно крутой мужик! Ебать, как впечатляет! И правда, охренительно!

Мо Жань и Чу Ваньнин потеряли дар речи.

— Как покровительница брака я дарую вам радость естественного порядка вещей. Инь и ян могут соединиться, жизнь или смерть — не имеет значения! — голос божества становился все более пронзительным, а движения трупов — все более и более интенсивными. Труп мужчины снял с себя одежду и теперь был в полной боевой готовности, ничем не отличаясь от живого человека.

Мо Жань был совершенно ошеломлен:

Ты... только не… ох, блять… Что же это делается?

Мо Жань действительно не хотел, чтобы его опять перекатывали по гробу, поэтому он просто сложил лапки и жалобно заныл:

— Я правда не специально...

— …

— Раны на спине так болят... — тихо пожаловался Мо Жань.

В темноте Чу Ваньнин, казалось, слегка вздрогнул. Гонги и барабаны снаружи заглушали любой шум, поэтому Мо Жань не был уверен.

В следующий момент запах цветов яблони стал сильнее. Это Чу Ваньнин подложил руку за спину Мо Жаня, чтобы тот опять не врезался в стенку.

Это было не совсем объятие. Чу Ваньнин касался Мо Жаня только краем одежды и следил, чтобы его ладонь не дотрагивалась до его тела, но все равно этот жест был довольно интимным.

— Будь осторожен, не ударься снова.

Его голос был ровным, холодным и глубоким, как фарфор, погруженный в ручей. Оказалось так приятно просто слушать этот голос, когда тебя не распирает от ненависти.

— Угу…

Ах! При такой очередности разве это не означает, что женщина перед ним выйдет замуж за Ши Мэя? Выходит, что он сам сочетается браком с этим ужасным Чу Ваньнином? Это неприемлемо!

Как может кому-то нравиться трупная оргия? Божество — старая дева, дорвавшаяся до плотских утех? Что за чертовщина?!

Мо Жань вздохнул и подумал про себя: «Гм, каков позер».

Ему тоже пора отправляться в ад.