Сквозная линия

Середина декабря. Конец года. Конец сил. Тьма и ветер. В жизни какая-то заминка – все остановилось на плохом месте, как будто колесом в яме буксует. И в голове буксуют две стихотворных строки: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…»

озьми свой крест и следуй за мной… Не просто так – возьми крест, и не возьми чужой крест. Свой возьми… А я-то все свой на других перекладывала: всем жаловалась, ото всех принимала помощь и сочувствие

Мужчина – это прекрасно, но зачем это держать дома? – с этой самой улыбкой задавала ехидный вопрос Анна Вениаминовна своей бывшей аспирантке Жене, тоже достаточно пожилой женщине, по поводу перипетий ее сложной жизни, и та немедленно ей отвечала:
– Анна Вениаминовна, я не хожу к соседке за утюгом, кофемолкой или миксером, завела свои собственные. Почему же я должна брать в долг мужчину?
– Женечка! Как вы можете сравнивать мужчину с утюгом? Утюг гладит, когда вам это нужно, а мужчина – когда это нужно ему! –

в любое общение с любыми людьми входит еще и необходимость перетерпеть их глупость и необязательность…

Женина помощь человечеству происходит из высокомерного превосходства умных и красивых над глупыми уродами…

цитаты, как потом она стала догадываться, занимали огромное место в этих разговорах. Как будто кроме обычного русского они владели еще каким-то языком, упрятанным внутри общеупотребимого.

этот праздничный человек случился в ее жизни, как огромный подарок, такой огромный, что подержать немного его можно, но с собой не унести…

каждый из них знал другого как самого себя – именно насколько можно знать самого себя, – до малейших поворотов мысли, когда любой разговор необязателен и только обозначает привычку произносить слова. Доверяли другому более, чем себе. Слабости знали наизусть и сумели их полюбить

любое общение с любыми людьми входит еще и необходимость перетерпеть их глупость и необязательность… А также глубоко запечатанное почти в каждом человеке лучше или хуже скрываемое безумие…

миллион теток вроде тети Насти, ведь ни разу и не справилась, как там племянница в городе, живали, померла… Один родной человек, Эмилия Карловна. Она одна и понимала Лидию. Само собой.