Корнишская трилогия. Книга 1. Мятежные ангелы

Понимаете, старых друзей не выбирают; иногда приходится принимать их такими, как есть.

браться до всего, что было для них недосягаемо, когда им еще не исполнилось и пяти лет

превозносимый им «характер» ни шиша не стоит. На самом деле нас творит, ваяет и создает некто, кому лишь немногие осмеливаются взглянуть в лицо: это ребенок, которым ты когда-то был, давным-давно, до того как формальное образование запустило в тебя когти; нетерпеливый, жадный до всего ребенок, жаждущий любви и власти, не могущий насытиться ни тем ни другим; он ярится и буйствует у тебя в душе, пока ты не закроешь глаза и глупцы не скажут: «Правда, у него такой умиротворенный вид?» Именно эти запертые внутри ненасытные дети — причина всех войн, и всех ужасов, и всего искусства, и всей красоты, и всех открытий в мире, потому что они пытаются до

Нужен кто-то вроде Джона Обри, который слушает все, любопытствует обо всем, записывает торопливыми каракулями, не заботясь о стиле. Сорока научного мира, хватающая никем не оцененные безделицы. Да, этому университету нужен Обри

Я имел в виду рассказ о том и сем, прихотливо меняющий течение, с деталями и подробностями, которые никто никогда не подумает записать, но которые составляют самую ткань жизни. Что люди говорили неофициально, что делали, когда были не на параде, всяческие сплетни и слухи, без необходимости что-либо доказывать

но принимает эту сварливость за силу духа.

е будь другим, если можешь быть собой

всю жизнь провел в бегах, прячась от людей, которые умели мыслить точней его.

есть — это вопрос личных ограничений. Бог — нет.

Честь — это вопрос личных ограничений. Бог — нет.