Евгений Синельщиков

Я чист и непорочен, как святая дева Мария.

напряженно думают только глупцы, умные же действуют по наитию, вдохновению, ниспосланному самим Богом.

отвечает не тот, кто виноват, а тот, кто попался.

Его темное лицо озарилось тридцатидвухзубым смайлом. Он явно принадлежал к породе иммигрантов.

— Зачем вы сделали из меня заводной апельсин?!

Сам не пойму, почему мне на ум пришли именно эти слова, но все мигом заткнулись и пребывали в ступоре минуту или две.

Пока я решил гоу хоум, обрадовать мом и дада и прижаться к их бубзам.

После каждой дозы минут пятнадцать видишь небо в алмазах, на котором трахается Бог со своими ангелами, а святые дерутся, решая, кто из них сегодня будет девой Марией…

Старого доброго молока без притаившихся в нем иголок, синтезметика и дренкрома. Все же каким злым может быть невинное белое молоко!

Красота неизменно вызывала у меня единственное желание — разрушить ее, так как она совершенно не вписывалась в наш уродливый мир.

И тут, други мои, я догадался, о чем он говорит. Видно, мы с Людвигом переусердствовали, и старуха отбросила копыта и теперь пасет своих кошечек в райских кущах. Конец подкрался незаметно. Уж теперь-то точно они упакуют меня надолго. А ведь мне всего пятнадцать.