Аня Леонова

шали все запреты и правила, потому что во время войны все наоборот. И то, что запрещают, как раз и есть самое честное и правильное.

Родители деда и бабы-тети во время войны все время нару

Часто говорят о чем-нибудь, что лучше этого нет ничего на свете, — так вот, лучше вафель бабы-тети на самом деле ничего в мире нет, серьезно.

— Сюрприз! — завопила Лена так, что обои стали отходить от стен.

— Ты думаешь о бабе-тете? — спросил я. — Тебе не хватает ее сегодня?
— Немножко, — ответил дед и стал крутить в руках кружку.
Я стоял, смотрел на него и чувствовал, как сердце переполняется и растет в груди — оно уже с трудом помещалось в ней. Мне хотелось подарить деду все-все, что только есть в мире самого прекрасного.

Я подумал: вот бы иметь на лбу кнопочку, нажал ее — и исчез. Почему Бог не сделал нам таких? Было бы гораздо лучше иметь кнопочку, чем этот пупок в странном месте.

Если у тебя башка в брюхе, можно под­сматривать в пупок.
Родители всегд

если кому-то грустно оттого, что он скучает без кого-то, значит, он этого кого-то любит. А любовь к кому-то — это самое-самое прекрасное на свете чувство. Те, без кого нам плохо, у нас вот тут! —

Пойми, дружище Трилле, если кому-то грустно оттого, что он скучает без кого-то, значит, он этого кого-то любит. А любовь к кому-то — это самое-самое прекрасное на свете чувство. Те, без кого нам плохо, у нас вот тут! — и он с силой стукнул себя в грудь.

Мне пришлось неско­лько раз оглядеть ее подробно и внимательно. Она по­стриглась и вплела в волосы какие-то длинные разноцветные фенечки. Загорела.
Я чувствовал себя слишком каким был, даже шорты с тем же пятном, что до ее отъезда.