Сарина Боуэн

я не хочу слышать никаких ободряющих слов. Мне надо, чтобы мне было плохо.

В смысле, кто в твоем вкусе?

Ты.

Мне и так тяжело изо дня в день смотреть на его лицо без разрыва сердца. Прямо сейчас я не могу быть с ним рядом. Я боюсь, что сорвусь и поцелую его еще раз.

Замечательно. Какой сложный он чувачок, мой член.

Наши губы так идеально подходят друг другу. С каждым поцелуем я влюбляюсь в него все сильней, и это никак не связано с желанием или сексом. Просто это он. Его близость и его запах, и то, как он успокаивает меня.

Плавать со стояком чрезвычайно трудно. Но, может, мне стоит думать о своем перце как о спасательном плавсредстве. Или как о весле, потому что по ощущению он такой длинный и твердый, что в одиночку смог бы сдвинуть целое гребаное каноэ

Пошли они на хуй, верно?

Я стискиваю его пальцы.

— Да, — соглашаюсь. — Пошли они на хуй.

Действительно, почему бы не ударить ребенка по больному, да?

Блядь. Я так сильно его люблю.

Связанное не только с сексом, но и… какое-то уютное, что ли. Словно мы вместе, даже если он на двадцать ярдов впереди меня. Осознание того, что он рядом, липнет ко мне точно вторая кожа.
Так, это уже слегка жутковато. Попахивает «Молчанием ягнят». Солнце и сумятица в мыслях сотворили что-то с моей головой.
У самого общежития Вес отвечает на телефонный звонок. И когда я через минуту после него захожу в нашу комнату, то вижу, что он, разговаривая по телефону, с хмурым видом стоит у окна.