Константин Рыбаков

Поначалу это были просто мешочки с жижей, наподобие губок или медуз, но потом у них появились раковины и скелеты. Около 540 млн лет назад, в кембрийском периоде, эти первые скелетные формы жизни вдруг дали невероятное биоразнообразие, стали чрезвычайно многочисленными, принялись есть друг друга и формировать в океанах сложные экосистемы.

Вернее, барон Франц Нопча фон Фельшё-Сильваш

какой-то непостижимой причине барон Франц Нопча еще не стал героем подробной биографической книги или фильма. Однако о нем написано несколько статей. Лучшие из них — текст Ванессы Веселки в выпуске журнала Smithsonian за июль-август 2016 г., статья Стефани Пэйн в New Scientist (апрельский номер 2–8, за 2005 г.), а также статья Гарета Дайка в Scientific American (октябрь 2011 г.). Палеонтолог Дэвид Вейшампель, который много лет проводил раскопки динозавров в Румынии по стопам барона, часто писал о Нопче. Он рисует живой портрет барона в своей книге 2011 г. «Трансильванские динозавры» (Transylvanian Dinosaurs,

Первая фаза эволюции китов в основном связана с трансформацией: перестройкой и перепрофилированием структур из предкового состояния (первоначально предназначенного для жизни на суше) в новое, подходящее для водной жизни.

Вторая фаза, начавшаяся после того, как киты вернулись в воду, включает всех китообразных, вынужденных проводить жизнь исключительно в водной среде, и все последствия этого ограничения.

киты — это просто сильно изменившиеся парнокопытные, только без копыт.

Проблема такого линейного повествования в том, что мы знаем конечный результат и потому выбираем путь наименьшего сопротивления, ведущий к тем китам, которых мы знаем сегодня. Но эволюция так не работает: она не ведает будущего, а заботится лишь о том, что достаточно хорошо прямо сейчас.

звездный свет у меня над головой и окаменелости под ногами существовали задолго до того, как первые люди подняли глаза к ночному небу, и сохранятся еще долго после того, как последние люди вымрут. Но здесь и сейчас мы охотимся за реальными свидетельствами прошлого — пикселями света или истертыми костями, которые дают нам практическую возможность взаимодействовать с временной шкалой, далеко превосходящей нашу собственную.

было убито более 3 млн крупных китов: возможно, тогда на планете оставалось всего несколько тысяч синих китов — менее одного процента их популяции в начале массового китобойного промысла.

Сегодня именно всеобъемлющее изменение климата представляет собой главное — по масштабу и скорости — влияние, которое мы привнесли в жизнь китов или любого другого существа на Земле. Мы еще увидим, кто победит, а кто проиграет в новом мире, который создаем мы сами