Евгений Блинов

Один из наиболее важных политических выводов «Теории дрона» состоит в том, что процесс «автоматизации не является автоматическим». Возможно, «государство-дрон» является идеалом технократического крыла неолиберальной мысли, но для того, чтобы его построить, по-прежнему требуются «презренные тела» граждан и их политическая воля.

всякая политика определяется через ее отношение к природе

понятия природы и политики на протяжении веков разрабатывались именно для того, чтобы сделать невозможным их сближение, синтез или какое-либо сочетание.

Настоящим преимуществом этих беспилотных летательных аппаратов является то, что они позволяют проецировать власть, не проецируя уязвимости

Как только радиоуправляемое устройство становится боевой машиной, именно враг начинает рассматриваться как опасный материал. Его уничтожают на расстоянии, наблюдая за его смертью на экране, находясь в уютном коконе «safe zone» [36a] с кондиционерами. Происходит радикализация асимметричной войны, которая становится односторонней. На ней по-прежнему умирают, но только с одной стороны.

Позирующая на этом фото 1944 года девушка с пропеллером в руках тогда еще была известна как Норма Джин Догерти.

Война будущего, как давным-давно предупреждал Вальтер Беньямин, явит «свой новый облик, когда военные категории безвозвратно уступят место спортивным, а все сражения утратят свою изначальную военную сущность и приобретут соревновательный дух» [86].

Слияние данных социальных сетей, пространственных и временных; картография, совмещающая socius, locus и tempus [116a] — то есть три измерения, которые как в своей регулярности, так и в несогласованности составляют то, что называется человеческой жизнью.

Это эпистемологическая проблема китайской тени. Образ сторожевого пса напоминает сторожевого пса, но как с уверенностью сказать, что за объект она отражает, если мы имеем доступ лишь к тени, которую он отбрасывает? Возможно, это всего лишь руки.

1) зона военного конфликта, разбитая на все более миниатюрные «kill box», в идеале стремится к тому, чтобы ограничиться единственным телом врага-добычи — тело как поле битвы.