Три повести о Малыше и Карлсоне

По какой-то непонятной причине она была сегодня в отличном настроении.

Как уже было сказано, здесь ничего нет, – мрачно продолжал Карлсон. – И здесь никогда ничего не будет, если вы сюда ничего не положите.

У маленького щенка был такой вид, будто он готов любить всех на свете, только бы его любили. И Малыш полюбил этого щенка. О, как он его полюбил!

Ничто не может сравниться с привидением, когда надо пугать ­воров. Если бы люди это знали, то непременно привязали бы по маленькому злобному привидению к каждой кассе в городе.

— Ха-ха! Врёшь ты всё, — рассмеялся Малыш. — Откуда же ты взял на дереве носки, чтобы переодеть?
— А ты не дурак, — заметил Карлсон. — Значит, ты утверждаешь, что у меня не было носков?
Карлсон засучил штаны и показал свои маленькие толстенькие ножки в полосатых носках:
— А это что такое? Может, не носки? Два, если не ошибаюсь, носочка? А почему это я не мог сидеть на сучке и переодевать их: носок с левой ноги надевать на правую, а с правой — на левую?

– Все люди, как правило, спотыкаются о тазы, так чего же она воет?

Подумай, восемь лет назад ты появился на свет — вот таким крошкой… — сказал папа.
— Да, — сказала мама, — как быстро идёт время! Помнишь, какой дождь хлестал в тот день в Стокгольме?

сбавлял скорость, чтобы лучше их рассмотреть. При

повисли на люстре, а вокруг неё летал Карлсон в своих обычных синих штанах, клетчатой рубашке и полосатых носках.

«Лучшее, что есть в домомучительнице, — это яблочная запеканка, а лучшее в яблочной запеканке — это ванильный соус, а лучшее в ванильном соусе — это то, что я его ем», — думал Малыш.